В тусклом воздухе закачались ледяные сосульки штыков, к мостовой приросла
группа солдат; на них не торопясь двигались маленькие, сердитые лошадки казаков; в середине шагал, высоко поднимая передние ноги, оскалив зубы, тяжелый рыжий конь, — на спине его торжественно возвышался толстый, усатый воин с красным, туго надутым лицом, с орденами на груди; в кулаке, обтянутом белой перчаткой, он держал нагайку, — держал ее на высоте груди, как священники держат крест.
Вечер был ясный, тихий и свежий, как обыкновенно декабрьские вечера на Кавказе, солнце спускалось за крутым отрогом гор налево и бросало розовые лучи на палатки, рассыпанные по горе, на движущиеся
группы солдат и на наши два орудия, тяжело, как будто вытянув шеи, неподвижно стоявшие в двух шагах от нас на земляной батарее.
Самгин снимал и вновь надевал очки, наблюдая этот странный бой, очень похожий на игру расшалившихся детей, видел, как бешено мечутся испуганные лошади, как всадники хлещут их нагайками, а с панели небольшая
группа солдат грозит ружьями в небо и целится на крышу.
Неточные совпадения
Клим отодвинулся за косяк.
Солдат было человек двадцать; среди них шли тесной
группой пожарные, трое — черные, в касках, человек десять серых — в фуражках, с топорами за поясом. Ехала зеленая телега, мотали головами толстые лошади.
Вдоль решетки Таврического сада шла
группа людей, десятка два, в центре, под конвоем трех
солдат, шагали двое: один без шапки, высокий, высоколобый, лысый, с широкой бородой медного блеска, борода встрепана, широкое лицо измазано кровью, глаза полуприкрыты, шел он, согнув шею, а рядом с ним прихрамывал, качался тоже очень рослый, в шапке, надвинутой на брови, в черном полушубке и валенках.
Улицы наполняла ворчливая тревога, пред лавками съестных припасов толпились, раздраженно покрикивая, сердитые, растрепанные женщины, на углах небольшие
группы мужчин, стоя плотно друг к другу, бормотали о чем-то, извозчик, сидя на козлах пролетки и сморщив волосатое лицо, читал газету, поглядывая в мутное небо, и всюду мелькали
солдаты…
Мы тряслись по плохой дороге рысью, за нами трясся мальчишка-готтентот, Зеленый заливался и пел: «Разве ждешь ты? да кого же? не
солдата ли певца?» Мы с бароном симпатизировали каждому живописному рву,
группе деревьев, руслу иссохшей речки и наслаждались молча.
Тут же поблизости, частью вперемежку с карморанами или по соседству с ними небольшими
группами, точно
солдаты, вытянувшись в линию, сидели малые бакланы, оперение которых ярко отдавало сине-зеленым металлическим блеском.
Когда Козельцов спросил фельдфебеля, чтец замолк,
солдаты зашевелились, закашляли, засморкались, как всегда после сдержанного молчания; фельдфебель, застегиваясь, поднялся около
группы чтеца и, шагая через ноги и по ногам тех, которым некуда было убрать их, вышел к офицеру.
Кто-то взял его за плечи. Он попробовал открыть глаза и увидал над головой темно-синее небо,
группы звезд и две бомбы, которые летели над ним, догоняя одна другую, увидал Игнатьева,
солдат с носилками и ружьями, вал траншеи и вдруг поверил, что он еще не на том свете.
Изредка непраздничный
солдат в старой шинели торопливо проходил между пестрыми
группами по площади.
Большая комната в доме Бардиных. В задней стене четыре окна и дверь, выходящие на террасу; за стеклами видны
солдаты, жандармы,
группа рабочих, среди них Левшин, Греков. Комната имеет нежилой вид: мебели мало, она стара, разнообразна, на стенах отклеились обои. У правой стены поставлен большой стол. Конь сердито двигает стульями, расставляя их вокруг стола. Аграфена метет пол. В левой стене большая двухстворчатая дверь, в правой — тоже.
С этими словами он упал на спину, и через пять минут, когда я, подходя к
группе, образовавшейся подле него, спросил у
солдата: «чтò прапорщик?» мне отвечали: «отходит».
Но как раз между выходом и все так же медленно и бесшумно подвигающейся к нему Милицей, раскинувшись беспорядочной
группой, спали неприятельские
солдаты. Надо было во что бы то ни стало, бесшумнее и быстрее миновать освещенное место, или же, что было еще лучше, протянуть руку и потушит фонарь.